Дмитрий Иванович Донской

Дмитрий Иванович (12.10.1350, Москва — 19.05.1389), прозванный Дмитрий Донской за победу в Куликовской битве — великий князь Московский  и Владимирский. Сын князя Ивана II Красного и его второй жены княгини Александры Ивановны.

Во вторник 12 октября 1350 года в семье брата великого князя Московского Семена Ивановича – 24 летнего Ивана и его жены, княгини Александры, — произошло радостное событие: появился на свет первенец, сын. Младенца нарекли Дмитрием в честь святого воина Дмитрия Солунского, память которого по церковному календарю праздновалось 26 октября.

Дмитрий Московский стал известен и знаменит во многом благодаря удачному стечению целого ряда внешних обстоятельств. В их числе следует отметить и религиозно – нравственную традицию московского княжеского дома, оказавшую огромное влияние на формирование его личности.

25 марта 1354 г., на великое княжение Владимирское взошел по воле Орды последний сын Калиты – Иван, отец Дмитрия, прозванный «Красным», т. е. «красивым». В это время московский княжеский дом по мужской линии состоял – из  одних малолетних детей. В случае внезапной смерти Ивана московскому делу грозили тяжкие испытания. Именно сознавая это, Иван как правитель был осторожен до робости.

Почувствовав слабость правителя, московские бояре принялись люто враждовать друг с другом. Дело дошло до политических убийств и массовых отъездов боярских семейств из Москвы. Словно раздавленный непосильным для него бременем власти, Иван Красный умер, что называется, в расцвете сил, в возрасте 33-х лет. Это произошло 13 ноября 1359 года.

Оставшись без отца, князь – отрок Дмитрий обрел себе иных учителей жизни. Главным из них стал митрополит Алексей. Этот умный и властный иерарх вложил в сознание Дмитрия мысль об особом, отличном от других князей предназначении, уготованным ему богом. Еще в юности Дмитрий сформировался как правитель и воин.

Его княжение началось в очень сложных условиях. Воспользовавшись малолетством Дмитрия, суздальско–нижегородский князь Дмитрий Константинович добился в Орде ярлыка на великое княжение.

Митрополиту Алексею стоило большого труда вернуть внуку Калиты утраченную верховную власть. Лишь в 1363 году Дмитрий утвердился на великом княжении Владимирском. Началась новая, героическая эпоха в истории Северо–Восточной Руси.

18 января 1366 года состоялось венчание, во время которого Дмитрий Московский взял в жены дочь суздальского князя Дмитрия Константиновича, Евдокию. С этой свадьбой прекратились многолетняя вражда и династические споры, которые пытались решать, то военными, то дипломатическими средствами.

Какие впечатления и мысли вынес Дмитрий Московский из первой большой войны с Суздалью. Первое из них, несомненно, заключалось в том, что сила важнее права. В данном случае право – традиция престолонаследия, возраст, боевые заслуги – было на стороне суздальского князя, но сила – на стороне москвичей. И право уступило силе. Второй урок суздальской войны вытекал из первого. Орда не вправе распоряжаться «вотчиной» московских князей – великим княжеством Владимирским. Ее власть не вечна. Ей можно было повиноваться, но можно и оказывать сопротивление, отстаивая свои интересы с оружием в руках.

Главной опорой в осуществлении переворота в области представлений о миропорядке была, разумеется, московская военная мощь. Ее зримым воплощением стала возведенная в Москве зимой 1367 -1368 гг. белокаменная крепость. В ней было нечто особое, многозначительное. Ни один город Северо–Восточной Руси не имел в ту пору каменных стен. Их возведение было воспринято Ордой как вызов. А спустя пять лет каменный кремль начал строить у себя в Нижнем Новгороде и князь Дмитрий Константинович.

Постройка каменной крепости стала первым сознательным шагом князя Дмитрия по пути, который со временем приведет его на Куликово поле. Именно тогда, во второй половине 60-х годов, произошел важный сдвиг в самосознании московских князей, и в первую очередь самого Дмитрия.

На протяжении нескольких веков русские князья вели непрерывную борьбу с хозяевами степей – кочевниками. В этом историческом противостоянии отличились некогда Владимир Кранное Солнышко, Владимир Мономах, герои князья сложившие свои головы на р. Калке. Дмитрий Московский шел вслед за своими героическими предками, черпал мужество в их подвигах. Однако в его эпоху борьба с «погаными» была несравненно более тяжелым, сложным делом, чем прежде:  все предшественники монголо – татар были для Руси исключительно внешней опасностью. Теперь же Орда проникла внутрь: создала целую систему военно – политического воздействия на положение дел в стране, разработала надежный механизм систематического сбора налогов в свою казну.

Существует  мнение, что только с помощью татар русские сумели остановить наступление западных и северо – западных соседей, немцев, шведов и литовцев.

Благодаря противодействию Орды был положен предел католической экспансии на Восток. В ситуации был и еще один принципиально новый момент – религиозный: oрдынская знать  XIV столетия была преимущественно мусульманской. Впрочем, стоит заметить холодное безразличие русских к вере «Магомета» и отсутствие какой — либо мусульманской проповеди на Руси.

Дмитрий Московский широко использовал прием создания каолиционных сил, и довольно часто прибегал к этому. Имея крепкие отношения с княжескими домами Северо – Восточной Руси, он мог собрать большое войско. Примером служит противостояние между Дмитрием Московским и Михаилом Тверским. Не надеясь в одиночку справиться с Михаилом, москвичи создали для его усмирения целую каолицию боевых сил. В нее вошли дружины суздальско – нижегородского, ростовско – белозерского, ярославского княжеств, а также князья из чернигово – брянской династии. Летом 1375 года огромное войско под предводительством Дмитрия вступило во владения Михаила Тверского. Победа над Тверью показала, какие огромные возможности дает хотя бы временное соединение княжеских сил во имя общей цели.

Обаяние героической личности Дмитрия Московского ничуть не поблекнет, если признаем очевидное: на войну с Ордой его толкали не только патриотические чувства и религиозный энтузиазм. Этого требовала сама логика внутриполитической борьбы, ясное понимание того, что в новых условиях именно слава победителя Орды – а вовсе не традиционная для московских князей унизительная роль фаворита! – может обеспечить устойчивое главенство в политической системе Северо–Восточной Руси. В середине 70-х гг. XIV века Дмитрий Московский открыто отказался от прежней московской политики умиротворения Орды.

Основой общерусского антиордынского союза князей должен был стать «двуумвират» зятя и тестя – Дмитрия Московского и Дмитрия Нижегородского. Отныне Москва при первом же известии о вторжении татар в русские земли должна была послать на помощь местным князьям свои войска. Эта стратегия оказалась простой и естественной.

Объединение боевых сил вскоре после победы над Тверью принесло союзникам новый успех. В марте 1377 года объединенное войско совершило успешный поход на город Болгар – крупнейший центр ордынской торговли в Среднем Поволжье. Взяв большой выкуп, русские посадили в городе своего наместника и сборщика таможенных пошлин.

Московско – Нижегородский союз и активные действия русских в Среднем Поволжье вызвали серьезное беспокойство в Орде. Там после затяжных смут возвысился могущественный правитель – темник Мамай. Летом 1377 года отряды Мамая совершили опустошительные набеги на нижегородские и рязанские земли.

2 августа 1377 года на юго – восточной окраине нижегородского княжества, на реке Пьяне, близ границы с владениями мордовских князей, московско – нижегородское войско было разгромлено внезапно напавшими на него татарами. Русские князья были застигнуты врасплох, их войска оказались вырублены воинами Арапшаха.

После этого был взят Нижний Новгород и там учинена резня.

Поражение русских на Пьянее позволило татарам в 1377 – 1378 гг. осуществить ряд опустошительных набегов на нижегородские и рязанские земли. Едва наладившийся оборонительный антиордынский союз князей оказался под угрозой распада. Спасти престиж Москвы, смыть позор поражения на р.Пьяне могла только крупная победа над татарами, одержанная под командованием самого Дмитрия Московского. И вот в августе 1378 года, узнав о вторжении в рязанскую землю посланного Мамаем воеводы Бегича, князь Дмитрий выступил на помощь рязанцам. Впрочем, он защищал не только их, но и свое собственное княжество: расправившись с Рязанью, Бегич намеривался двинуться на Москву. Два войска встретились в рязанской земле, на берегу небольшой речки Вожи. В открытом бою московская рать сломила сопротивление татар и показала, что она по боеспособности не уступает татарской. Умелое и четкое управление войсками привело к полной победе Дмитрия, все его действия, и действия его окружения можно определить как деловитость. Война была для них, прежде всего повседневным делом, своего рода ремеслом, которое требует пота и крови.

После всего произошедшего столкновение русских с Мамаем стало неизбежным.

Среди ордынских вельмож поражение на р.Воже вызвало сильные раздоры. Однако сторонниками новой попытки покорения Руси снова взяли верх. Понимая, что этот поход решит его судьбу, Мамай не спешил. На протяжении 1379 – 1380гг. ордынский правитель копил силы, искал союзников, вербовал наемников. Он наладил связи с великим князем литовским Ягайло, нанял в Крыму отряд генуэзцев.

В то время как Мамай любыми средствами старался навредить Дмитрию, ослабить его могущество, великий князь также не терял времени даром. Стремясь помешать союзу Ягайло с Мамаем, он искал дружбы с литовскими князьями, которые были недовольны возвышением Ягайло. Ходили слухи, что Мамай собрал для похода на Русь громадное войско, на помощь ему обещал прийти великий князь литовский Ягайло. Двуличную политику повел оказавшийся «между молотом и наковальней» Князь Олег Рязанский, устрашенный погромом его владений татарами в 1379 году. Он обещал быть верным союзником Мамая, одновременно он дал знать Дмитрию Ивановичу о подготовке ордынского нашествия.

23 июля в Москву примчался гонец с вестью о том, что Мамай выступает в поход на Русь. Тотчас  ко всем русским князьям были отправлены гонцы с призывом высылать отряды на помощь Дмитрию Московскому. Местом сбора всех сил была назначена Коломна. Сюда в период с 1 по 15 августа должны были прийти все полки, идущие на встречу Мамаю.

К середине августа, когда истек срок сбора полков в Коломне, Дмитрий понял: под его знамя съехалось столько воинов, сколько никогда не собирал отец и дед князя. И все же войско «поганых» может оказаться куда более многочисленным, особенно если на помощь Мамаю явится Ягайло со своими войсками.

17 августа 1380 года, Дмитрий приехал в Троицкий монастырь, к игумену Сергию Радонежскому, которому свецело доверял. Игумен принял князя с обычным радушием, но без тени подобострастия. Убежденный в равенстве людей перед Богом, он был одинаково приветлив с бездомным странником и хозяином всей Московской земли.

До поздней ночи просидел Дмитрий в келье у Сергия, рассказывая старцу о своих заботах и тревогах, исповедуясь, как перед причастием. Дмитрий был до конца откровенен с игуменом и высказал заветное: ему нужно было не просто благословение, но и зримые свидетельства того, что Великий старец признал борьбу с Мамаем «священной войной». На следующий день Дмитрий и его свита присутствовали на литургии, которую служил сам Сергий. Игумен окропил Дмитрия и его спутников святой водой, осенив князя крестным знамением, благославил его на поход. После этого Сергий подозвал к себе двух иноков. Князь узнал обоих: боярин Андрей Ослябя, ушедший спасать душу в Маковец, и недавно принявший монашеский постриг молодой Александр Пересвет. И тут князь понял все. Эти два инока и есть то зримое свидетельство благославения, которого он вчера просил у старца. Старец постриг их в великую схиму, и теперь, верные иноческому послушанию, они были готовы последовать за князем на битву. По понятиям иноков схима символизировала доспех, в котором монах выходил на бой с дьяволом.

Дмитрий понял, как много дал ему Сергий в лице этих двух иноков. Пересвет и Ослябя – люди не безвестные. Увидев их, каждый сразу догадается, кто послал их с княжеским войском. А их необычное одеяние без слов доскажет остальное.

Великий князь осознал и то, как трудно далось это решение старцу, какой подвиг самопожертвования совершил он в эту ночь. Сергий не только посылал своих духовных детей на смерть, но также  совершал прямое нарушение церковных законов: монах не должен вступать в военную службу. За нарушение этого запрета он подвергался отлучению от церкви. Принцип иноческого послушания перекладывал этот грех на плечи игумена, благославившего своих монахов на пролитие крови. Посылая иноков на битву, Сергий рисковал собственным спасением души.

Благославение великого старца, несомненно, укрепило доверие народа к своему князю: авторитет Сергия позволил высоко поднять знамя «священной войны».

20 августа 1380 года полки выступили в поход. Этому предшествовал торжественный молебен в Успенском соборе.

Путь русского войска лежал на юг. Там, в верховьях Дона, передвигался со своей армией Мамай, поджидавший идущего на помощь Ягайло.

Уже в пути были получены грамоты от Сергия. Глашатаи читали их перед полками. Старец благославлял все русское войско, сулил ему победу над «погаными». Тех, кто уцелеет в битве, ожидает слава, а тех, кому суждено погибнуть, — венцы мучеников.

Общее количество русских ратников, собравшимися под знаменами Дмитрия Московского, исчислялась 150 тысячами человек. Это войско состояло из княжеских конных и пеших дружин, а также ополчения, вооруженного копьями, рогатинами и топорами. Конница (около 20 тысяч дружинников) была сформирована из крещеных татар, перебежавших литовцев и обученных бою в татарском конном строю русских. В войсках Мамая была генуэзская пехота, а также аланы (осетины), касоги (черкесы) и половцы. Общая численность войск грозного темника составляла приблизительно 200 тысяч человек.

Первое необычное решение московского князя заключалось в том, чтобы не ждать подхода татар на левом берегу Оки, а двинуться им на встречу, в глубь дикого поля. Он рисковал – но в случае успеха он мог выиграть очень многое: встретить Мамая прежде, чем тот успеет соединиться с Ягайло.

Второй раз Дмитрий рисковал всем, когда, избрав позицию на Куликовом поле, отдал приказ разрушить за собой мосты через Дон. Этим он лишил возможности себя и своих воинов последней надежды – в случае неудачи спастись бегством. Им оставалось только два исхода: погибнуть или победить.

И последний, третий раз рисковал Дмитрий, на сей раз собственной жизнью, становясь в ряды обреченного сторожевого полка. Лишь чудом избежав гибели, он сумел этим поступком, личным участием в битве, вселить мужество в своих воинов. Готовность идти на риск, не бесцельный, а глубоко осмысленный, принесший победу, — вот основа поведения князя Дмитрия в борьбе с Мамаем. Он проявлял не только смелость, принципиальность, но и нечто большее: вдохновение почти гениальность.

Встреча войск Дмитрия и Мамая произошла в месте впадения в Дон речки Непрядвы.

Свое войско Дмитрий построил на Куликовом поле в обычном для того времени порядке: в центре – большой полк, по сторонам – полк левой и правой руки. Необычным, однако, было помещение впереди конного сторожевого полка и стоявшего за ним передового полка. Задача первого из них состояла в том, чтобы не дать татарским лучникам безнаказанно обстреливать основные русские силы до начала самого сражения. Передовой полк должен был ослабить удар татарской конницы в центре. Другой особенностью расположения русского войска было выделение многочисленного засадного полка, укрывшимся на левом фланге позиции, в Зеленой дубраве. Идея выделения засадного полка была,  достаточно традиционной для того времени. Главная сложность заключалась в том, чтобы увести полк незаметно для противника и точно выбрать время для атаки. Понимая это, Дмитрий поручил поручил засадный полк своему двоюродному брату Владимиру Серпуховскому и опытнейшему воеводе Дмитрию Боброку. На случай прорыва татар в тыл Дмитрий оставил позади строя своих полков весомый резерв – отряд князя Дмитрия Ольгердовича.

Много полководческого искусства требовалось для правильного расположения сил по полкам. «Гвардия» — закаленные в боях княжеские дружинники, рядовая конница, пехота – все должны были стать там, где они могли принести наибольшую пользу. Занимался этим воевода Боброк, его план построения был согласован с великим князем Дмитрием Ивановичем.

Поздним утром 8 сентября 1380 года, когда туман рассеялся, Мамай двинул тысячи своих всадников и пехотинцев на русские полки.

Описать ход самой битвы, продолжавшейся около четырех часов, невозможно, как  описать боль и смерть. Десятки тысяч обезумевших от ненависти людей, рубящих, режущих, коловших, душивших друг друга в страшной давке, — такова была апокалипсическая картина Куликовской битвы.

Уничтожив сторожевой и передовой полки, но изрядно растратив при этом наступательный пыл, ордынцы обрушились  на большой полк. Тараном служила фаланга генуэзской пехоты. Отлично вооруженные, закованные в броню, наемники медленно, но неотвратимо двигались вперед, оставляя за собой широкий кровавый след. И все же большой полк устоял.

Тогда Мамай усилил давление на левый фланг русских, бросив туда весь свой резерв. Татары на полном скаку врезались в густые цепи москвичей, выставивших копья. Татарские кони перемахивали через копья, татары кривыми саблями рубили направо и налево. Ослабевший полк левой руки был оттеснен к Непрядве. Возникла угроза прорыва татар в тыл большого полка.  Но удар в тыл получили сами татары, наседавшие на полк левой руки. Из Зеленой дубравы в решающий момент ударил засадный полк – 10 тысяч свежих бойцов, которые с ходу ударили по уже потерявшей строй  татарской коннице. Внезапность и стремительность нападения повергла татар в смятение и ужас. Увидев это, русские усилили натиск, не выдержав, «поганые» дрогнули и обратились в бегство. Почти тридцать верст русские воины преследовали бегущего врага, не давая пощады никому.

Такова была общая картина хода сражения. Можно лишь гадать, было отступление полка левой руки заранее намеченным маневром, имевшим целью развернуть татар спиной к Зеленой дубраве, откуда готовился удар засадного полка, или же этот поворот событий был вызван приказами Мамая о наступлении на левый фланг русских. Но, так или иначе именно удар засадного полка решил исход сражения.

После окончания битвы посланные Владимиром воины едва отыскали великого князя. Он лежал без чувств под поваленной березой. Его привели в сознание. Весть о победе придала Дмитрию силы. Он поднялся, сел на коня и вместе с Владимиром поехал осматривать поле сражения. Вид его был ужасен. Повсюду лежали горы трупов, стонали и кричали раненые.

Победа досталась дорогой ценой, почти весь цвет русского воинства остался лежать в братских могилах  Куликова поля, из 150 тысяч человек в строю осталось 30 тысяч воинов.

Современники назвали Куликовскую битву «Мамаевым побоищем», а Дмитрия Ивановича после этого стали называть Донским.

Едва успела Москва отпраздновать победу и оплакать павших на Куликовом поле, как новые военные тревоги застучались в ее ворота. Мамай ушел в степи и там собрал новое войско. Он изготовился к новому походу на Русь, но этому не суждено было сбыться. Из-за Волги пришел новый  воинственный хан Тохтамыш.

Навстречу ему Мамай двинул собранное для похода на Русь войско. В решающей битве Тохтамыш разгромил Мамая. Разгром войск Мамая вызвал взрыв междоусобиц в Орде, во время которых погиб и сам Мамай.

Опасность грозила Москве не только с юга, но и с запада, там ждал своего часа литовский князь Ягайло. Он умышленно опоздал на соединение с Мамаем, сохранив при этом свою армию. Но война против православной Руси могла обострить его конфликт с влиятельной литовской аристократией русского происхождения, а так же восстановить протии него церковь.

29 октября 1380 года князь Дмитрий отправил своих послов с дарами к новому хану. Однако, вопреки давней традиции, никто из князей не явился к новому «царю».

Летом 1381 года московские послы вернулись от Тахтамыша «с пожалованием и со многою честью». Вслед за русскими послами из Орды явился большой – около 700 сабель – отряд, сопровождавший нового посла, «царевича» Акхозю. Однако, после Куликовской битвы татары уже не могли свободно разъезжать по Руси. Посол, дойдя до Нижнего Новгорода, повернул назад, не дерзнув ехать дальше до Москвы. Несомненно, «царевич» живо описал хану свои впечатления о пребывании на Руси.

Заключив союз с Ягайло, Тохтамыш стал обдумывать план будущей войны с Дмитрием Московским.

Летом 1382 года хан выступил в поход на Русь. Переправившись через Волгу и Оку, татары внезапно появились под стенами Москвы. Татары окружили город, но взять его сразу не смогли. Москва к тому времени обладала высокими каменными стенами, на которых стояло огнестрельное оружие. Оборона города была поручена митрополиту Кипрану, но, не будучи военным человеком он не смог организовать оборону. Горожане отстреливались, метали со стен камни, лили кипяток.

Первый штурм города не принес татарам успеха. И тогда Тохтамыш решил прибегнуть к хитрости, он послал к стенам города парламентеров, которые обещали никого не трогать если горожане откроют ворота. Уловка удалась, посадский люд открыл ворота, татары ворвались в город и устроили резню. Погибло почти все население Москвы, город был разорен.

Вернувшись в Москву осенью 1382 года, Дмитрий увидел страшный разгром своей столицы. Такого бедствия Москва не знала со времен Батыева нашествия. Несомненно, зрелище мертвого города, над которым кружили тучи воронья, потрясло Дмитрия.

Весной 1383 года он пережил новое горе: по требованию Тохтамыща старший сын, Василий, должен был отправиться в Орду и постоянно находиться там в качестве заложника.

В 1385 году Дмитрий узнал вероломство Ягайло. Литовский князь обещал жениться на его дочери и заключить договор с Москвой, но в последний момент передумал и женился на польской королеве Ядвиге. В то же году Дмитрий пережил позор неудачной войны с Олегом Рязанским. Лишь благодаря посредничеству Сергия Радонежского, лично отправившемуся в Рязань Дмитрию удалось помериться с Олегом.

Во второй половине 80- гг. положение Дмитрия стало изменяться в лучшую сторону. Все утраченное понемногу возвращалось к нему. Бежал из ордынского плена сын Василий, подросли новые воины, пополнившие княжескую дружину, поднялась из пепла Москва, смирился мятежный Новгород. Ненавистный «царь» Тохтамыш начал терпеть неудачи в войне с грозным среднеазиатским владыкой Тимуром, и можно было надеяться на его скорое падение.

Поздней весной 1389 года Дмитрий тяжело заболел и после нескольких дней мучений скончался в ночь с 18 на 19 мая. Ему было 38 лет.

Остро ощущая быстротечность времени и словно предчувствуя раннюю кончину, Дмитрий спешил жить. Это проявилось не только в постоянном стремлении к действию. Внук Ивана Калиты любил роскошь, пиры и веселье.

Отец восьми сыновей и четырех дочерей, Дмитрий был счатлив в семейной жизни. Княгиня Евдокия была ему хорошей женой, а овдовев стала верной хранительницей его заветов.